Эта СМСка пришла мне вчера в половине второго ночи. Я остановил машину прямо на Коломенском метромосту, включил аварийку, выключил музыку – притягивающую ритмичную франкоязычную хрипотцу K Maro, которого я впервые услышал пол-года назад в её машине – откинулся на спинку сиденья, достал сигарету и закурил.

К тому времени мы не звонили и не писали друг другу уже несколько дней, а до этого общались подчеркнуто только за каким-нибудь делом: чаще всего пустяковым, и всякий раз звонила она. По сути, мы так и не восстановили прежней доверительной близости нашего общения (или ее иллюзии) с тех пор, как в начале января она, в ярости бросив мне у своего подъезда "Отвали!", на следующий день улетела в Австрию кататься на горных лыжах.

А без меня?.., пальцы быстро и привычно набрали буквы на клавиатуре.

Это самый настоящий еврейский ответ :), тилинькнул через минуту телефон.

Ты же знаешь, фамилия моего дедушки – Абельман Ты хочешь откровенного ответа по существу, или можно отшутиться?

Конечно, отшутиться. Я вообще не люблю откровенных ответов, как тебе известно.

Конечно, мне известно. Пожалуй, только с ней за эти два с половиной года нашего знакомства я был настолько откровенен и чувствовал небывалую, неслыханную для меня откровенность в ответ. Даже если эта откровенность порой и несла мне грусть, разочарование и даже обиду. Ибо что может быть более откровенным, чем слова женщины, говорящей: «Сейчас мне неприятно вспоминать нашу с тобой физическую близость»?

Ну что ж, по существу – так по существу.

Спокойнее ли мне без тебя? Не знаю. Не знаю, потому что, кажется, так и не понял, что такое «без тебя».

Конечно, я давным-давно, скоро уже два года, прекрасно знаю, что значит жить без твоего тела, без твоих закрытых глаз, без возможности даже просто обнять тебя и крепко прижать к себе, почувствовав твою маленькую, самую прекрасную на свете грудь. Разумеется, я отлично научился ездить в машине, не держа в своей правой руке – твою руку (вот оно, преимущество коробки-автомата!), я привык ложиться спать без твоих СМСок «Добрых, добрых снов, милый!» и «Ты завязываешь шнурки лучше всех на свете».

Но когда я вижу, наконец, яркое солнце на голубом небе – как вчера, впервые за эту странную зиму – я тут же представляю себе, как ты ему радуешься, и вспоминаю, как особенно не хватало тебе его в тот, позапрошлый февраль («Всё дело – в серотонине», уверяла ты тогда). Работа таксиста (а именно этим я зарабатываю себе на два из каждых трех кусков хлеба, съедаемых мною в последние несколько месяцев) в этом городе также особо не располагает к спокойствию. Ведь всякий раз, когда по много раз на дню я проезжаю мимо самых разных мест, так или иначе связанных у меня с тобою, я думаю о тебе.

И, наконец, самое неправильное. Я думаю о тебе, когда я с другими женщинами. Я вспоминаю твою улыбку, когда они улыбаются. Я вспоминаю твое тело, когда ласкаю их. Я остро помню то ощущение «в тебе», когда вхожу в них. Я их всех сравниваю с тобой, понимаешь? Ты совершенно права, это неправильно, так нельзя и не надо. Но я ничего не могу с собой сделать.

Не знаю, можно ли назвать это словом «спокойнее»?

Впрочем, я знаю, это со временем пройдет. Ведь не может не пройти, правда? Всё снова станет спокойнее. Станет как обычно, как раньше, как до тебя.

(С)Николай Храмов

Как без тебя